История изменений

вот это вот очень тонкий момент. это то самое, что зеки пытаются преподнести, как романтику криминального мира. дескать, мы по уши в крови, но глубоко внутри мы все прямо белые и пушистые. даже купола и кресты накалывают себе. видимо, как аусвайс для прохода в рай. и воры в законе тоже не отпираются, они признают вину. только вот вся эта святость - полное г.

это глубоко засевшее в менталитете уродство. его трудно выкорчевать. его даже не замечают. а растёт это всё из каких-то мелочей. но если присмотреться, то потихоньку, с детства, втирается что-то такое мерзкое и околорелигиозное. ну как можно «искупить» убийство? и не проще ли сначала подумать, а потом уже действовать? но нет. всё мышление - только постфактум, задним числом. это необъяснимо.

вот это вот очень тонкий момент. это то самое, что зеки пытаются преподнести, как романтику криминального мира. дескать, мы по уши в крови, но глубоко внутри мы все прямо белые и пушистые. даже колокола накалывают себе. видимо, как аусвайс для прохода в рай. и воры в законе тоже не отпираются, они признают вину. только вот вся эта святость - полное г.

это глубоко засевшее в менталитете уродство. его трудно выкорчевать. его даже не замечают. а растёт это всё из каких-то мелочей. но если присмотреться, то потихоньку, с детства, втирается что-то такое мерзкое и околорелигиозное. ну как можно «искупить» убийство? и не проще ли сначала подумать, а потом уже действовать? но нет. всё мышление - только постфактум, задним числом. это необъяснимо.