История изменений

Должно быть, у меня талант.

Когда-то давно приходилось часто перемещаться по разным делам. В моих услугах уже давно перестали нуждаться, но привычка периодически встряхиваться осталась.

Так и болтаюсь по окрестностям чахлой опостылевшей сосиской, цепляя дорожные впечатления и оставляя их на своём персональном харде среди протухших от безделья извилин.

Порою от случайного попутчика можно узнать так много, как будто проживаешь жизнь ещё раз, наполняя её чем-то иным, неким иным смыслом и оттенками, наслоенные на старые, отжившие своё жизненные принципы и идеологемы, которым нет больше места среди людей.

Я как тот капитан подводной лодки, который получил боевой приказ когда-то давно, и ушедший под воду вместе с экипажем, а теперь всплывший и пытающийся понять, где он.

А нигде! Он умер. А за штурвалом стоит его скелет.

Должно быть, у меня талант.

Когда-то давно приходилось часто перемещаться по разным делам. В моих услугах уже давно перестали нуждаться, но привычка периодически встряхиваться осталась.

Так и болтаюсь по окрестностям чахлой опостылевшей сосиской, цепляя дорожные впечатления и оставляя их на своём персональном харде среди протухших от безделья извилин.

Порою от случайного попутчика можно узнать так много, как будто проживаешь жизнь ещё раз, наполняя её чем-то иным, неким иным смыслом и оттенками, наслоенные на старые, отжившие своё жизненные принципы и идеологемы, которым нет больше места среди людей.

Я кка тот капитан подводной лодки, который получил боевой приказ когда-то давно, и ушедший под воду вместе с экипажем, а теперь всплывший и пытающийся понять, где он.

А нигде! Он умер. А за штурвалом стоит его скелет.