История изменений

Тот же Малевич не эмигрировал.

потому что трудился над социалистическими темами.

Почему — это другой вопрос. Главное, что остался. А значит, на тот момент работать в Советской России ему представлялось более перспективным, чем на Западе.

а что Кандинский? Уехал? Уехал. ты логику-то пойми. Как в СССР могло появляться искусство, если такие темы, как свобода мысли, религия и т.д. были под запретом и осуждались?

Так я и не говорил, что сталинский и послесталинский режим способствовал развитию авангардизма и других непривычных направлений. Я говорил только 3 вещи:

1. Даже несмотря на то, что при позднем Сталине и после него всё новое воспринималось в штыки, полностью задушить это новое не удалось.

2. Да и цели уничтожить искусство не стояло. Было определённое понимание того, что есть «настоящее» искусство, и это «настоящее» в понимании властей поощрялось. И оно далеко не всегда было таким уж плохим. Хотя в целом, соглашусь, такая практика мягко говоря не способствовала развитию. Тут я полностью согласен.

3. И главное, настоящей альтернативы после Октябрьской революции этому пути на самом деле и не было. Потому что белые были совсем не сторонниками свободы и либерализма. Конечно, под их флагами объединялись разные люди: и либералы типа Набокова, и даже умеренно левые, но основной их силой были военные, которые в массе своей в лучшем случае были ультраконсерваторами и монархистами, а в худшем — откровенными фашистами. И не случайно, что многие из них в конце концов или поддержали Сталина (Булгаков, например, им восхищался, хоть и был вполне гражданским человеком, случайно ставшим офицером), решив, что это «русский Бонапарт», задавивший революцию; или Гитлера (это и Краснов, и Шкуро, и многие другие). Были даже такие, кто умудрялся восхищаться обоими. Таких типов хорошо описал Набоков в рассказе «Жанровая сцена»:

 — Боюсь, нам следует набраться терпения, — сказал д-р Туфлинг со своей невозможной улыбкой, — и принять во внимание особенности богатого семитского воображения, которое держит в подчинении американскую печать. Кроме того, необходимо помнить, что чистоплотным германским солдатам приходилось принимать и сугубо санитарные меры в отношении трупов пожилых людей, умерших в лагере, а в некоторых случаях надо было избавляться от жертв тифозных эпидемий. Сам я совершенно свободен от расовых предрассудков и не понимаю, почему эти вековые расовые проблемы должны влиять на отношение к Германии, да еще теперь, когда она капитулировала. Особенно, если вспомнить, как англичане обходятся с туземцами в своих колониях.

 — Или как большевики-евреи обходились с русскими — ай-яй-яй! — заметил полковник Мельников.

 — Но ведь это все в прошлом, не правда ли? — спросила мадам Галль.

 — Конечно, конечно, — сказал полковник. — Великий русский народ пробудился, и мое отечество снова сделалось великим. У нас было три великих вождя. Был Иван, которого враги прозвали Грозным, потом был Петр Великий, а теперь Иосиф Сталин. Сам я белоэмигрант и служил в императорской гвардии, но я еще и русский патриот и русский христианин. Сегодня в каждом слове, которое исходит из России, чувствуется мощь, чувствуется величие старой матушки-Руси. Она снова стала страной солдат, страной веры, страной истинных славян. И мне известно, что когда Красная Армия занимала города Германии, ни один волос не упал с немецких плеч.

 — Головы, — сказала мадам Галль.

 — Да, — сказал полковник, — ни одной головы не упало с их плеч.

 — Мы все восхищаемся вашими соотечественниками, — сказала мадам Мулбери. — Но что если коммунизм распространится и на Германию?

 — Если мне будет позволено высказать свое мнение, — сказал д-р Туфлинг, — я желал бы заметить, что если мы не будем бдительны, то никакой Германии вообще не станет. Главная задача, которую Америке придется решать, это не допустить, чтобы победители поработили немецкий народ, и запретить им посылать молодых и здоровых, немощных и стариков, — интеллигенцию и гражданских лиц — работать как каторжники в бескрайних восточных землях. Это идет вразрез со всеми демократическими и военными принципами. Если вы скажете на это, что немцы именно так и поступали с покоренными народами, я напомню вам три факта: во-первых, Германское государство не было демократическим и, стало быть, от него нельзя было ждать соответствующего поведения; во-вторых, большинство, если не все так называемые «рабы» пришли по доброй воле; в-третьих — и это самое главное — их хорошо кормили, одевали, селили в цивилизованных местах, которые, несмотря на наше естественное восхищение колоссальным количеством населения России и ее географией, немцам трудновато будет найти в стране Советов.

Вот перечитываю этот диалог, и очень он напоминает речи как современных русских нациков, так и некоторых современных русских записных «демократов». Сколько лет прошло, а мало что изменилось. И это не «совки», а как раз та старая Россия, «которую мы потеряли». Не только Россия, конечно, но и Америка тех времён. Так что подобная шиза свойственна далеко не только русским.

И только небольшая часть бывших военных не поддерживали ни того, ни другого, как Деникин. Но среди военных таких было мало. Тот же Деникин с самого начала был очень непопулярен в белой армии, и при первых же неудачах его заменили на Врангеля. А штатские либералы погоды в этом движении не делали.

возвращаемся к первоначальной идее. я говорю, что при «белых» у культуры был шанс, в отличие от красных.

Очень может статься, что при белых и Маяковский, и тот же Малевич были бы повешены на первом фонаре, если не успели б убежать за границу. Конечно, религиозные деятели поощрялись бы. Зато другие зажимались. И мы бы получили те же яйца, но вид сбоку. Разумеется, подобного рода гадания спекулятивны. Но тут ничего не поделать: повторить тот эксперимент с немного другими условиями, чтобы победили белые, невозможно. Поэтому и мне, и тебе остаётся только спекулировать на эту тему. Но моя спекуляция представляется мне более обоснованной. Впрочем, тебе всё может представляться ровно наоборот.

Тот же Малевич не эмигрировал.

потому что трудился над социалистическими темами.

Почему — это другой вопрос. Главное, что остался. А значит, на тот момент работать в Советской России ему представлялось более перспективным, чем на Западе.

а что Кандинский? Уехал? Уехал. ты логику-то пойми. Как в СССР могло появляться искусство, если такие темы, как свобода мысли, религия и т.д. были под запретом и осуждались?

Так я и не говорил, что сталинский и послесталинский режим способствовал развитию авангардизма и других непривычных направлений. Я говорил только 3 вещи:

1. Даже несмотря на то, что при позднем Сталине и после него всё новое воспринималось в штыки, полностью задушить это новое не удалось.

2. Да и цели уничтожить искусство не стояло. Было определённое понимание того, что есть «настоящее» искусство, и это «настоящее» в понимании властей поощрялось. И оно далеко не всегда было таким уж плохим. Хотя в целом, соглашусь, такая практика мягко говоря не способствовала развитию. Тут я полностью согласен.

3. И главное, настоящей альтернативы после Октябрьской революции этому пути на самом деле и не было. Потому что белые были совсем не сторонниками свободы и либерализма. Конечно, под их флагами объединялись разные люди: и либералы типа Набокова и даже умеренно левые, но основной их силой были военные, которые в массе своей в лучшем случае были ультраконсерваторами и монархистами, а в худшем — откровенными фашистами. И не случайно, что многие из них в конце концов или поддержали Сталина (Булгаков, например, им восхищался, хоть и был вполне гражданским человеком, случайно ставшим офицером), решив, что это «русский Бонапарт», задавивший революцию; или Гитлера (это и Краснов, и Шкуро, и многие другие). Были даже такие, кто умудрялся восхищаться обоими. Таких типов хорошо описал Набоков в рассказе «Жанровая сцена»:

 — Боюсь, нам следует набраться терпения, — сказал д-р Туфлинг со своей невозможной улыбкой, — и принять во внимание особенности богатого семитского воображения, которое держит в подчинении американскую печать. Кроме того, необходимо помнить, что чистоплотным германским солдатам приходилось принимать и сугубо санитарные меры в отношении трупов пожилых людей, умерших в лагере, а в некоторых случаях надо было избавляться от жертв тифозных эпидемий. Сам я совершенно свободен от расовых предрассудков и не понимаю, почему эти вековые расовые проблемы должны влиять на отношение к Германии, да еще теперь, когда она капитулировала. Особенно, если вспомнить, как англичане обходятся с туземцами в своих колониях.

 — Или как большевики-евреи обходились с русскими — ай-яй-яй! — заметил полковник Мельников.

 — Но ведь это все в прошлом, не правда ли? — спросила мадам Галль.

 — Конечно, конечно, — сказал полковник. — Великий русский народ пробудился, и мое отечество снова сделалось великим. У нас было три великих вождя. Был Иван, которого враги прозвали Грозным, потом был Петр Великий, а теперь Иосиф Сталин. Сам я белоэмигрант и служил в императорской гвардии, но я еще и русский патриот и русский христианин. Сегодня в каждом слове, которое исходит из России, чувствуется мощь, чувствуется величие старой матушки-Руси. Она снова стала страной солдат, страной веры, страной истинных славян. И мне известно, что когда Красная Армия занимала города Германии, ни один волос не упал с немецких плеч.

 — Головы, — сказала мадам Галль.

 — Да, — сказал полковник, — ни одной головы не упало с их плеч.

 — Мы все восхищаемся вашими соотечественниками, — сказала мадам Мулбери. — Но что если коммунизм распространится и на Германию?

 — Если мне будет позволено высказать свое мнение, — сказал д-р Туфлинг, — я желал бы заметить, что если мы не будем бдительны, то никакой Германии вообще не станет. Главная задача, которую Америке придется решать, это не допустить, чтобы победители поработили немецкий народ, и запретить им посылать молодых и здоровых, немощных и стариков, — интеллигенцию и гражданских лиц — работать как каторжники в бескрайних восточных землях. Это идет вразрез со всеми демократическими и военными принципами. Если вы скажете на это, что немцы именно так и поступали с покоренными народами, я напомню вам три факта: во-первых, Германское государство не было демократическим и, стало быть, от него нельзя было ждать соответствующего поведения; во-вторых, большинство, если не все так называемые «рабы» пришли по доброй воле; в-третьих — и это самое главное — их хорошо кормили, одевали, селили в цивилизованных местах, которые, несмотря на наше естественное восхищение колоссальным количеством населения России и ее географией, немцам трудновато будет найти в стране Советов.

Вот перечитываю этот диалог, и очень он напоминает речи как современных русских нациков, так и некоторых современных русских записных «демократов». Сколько лет прошло, а мало что изменилось. И это не «совки», а как раз та старая Россия, «которую мы потеряли». Не только Россия, конечно, но и Америка тех времён. Так что подобная шиза свойственна далеко не только русским.

И только небольшая часть бывших военных не поддерживали ни того, ни другого, как Деникин. Но среди военных таких было мало. Тот же Деникин с самого начала был очень непопулярен в белой армии, и при первых же неудачах его заменили на Врангеля. А штатские либералы погоды в этом движении не делали.

возвращаемся к первоначальной идее. я говорю, что при «белых» у культуры был шанс, в отличие от красных.

Очень может статься, что при белых и Маяковский, и тот же Малевич были бы повешены на первом фонаре, если не успели б убежать за границу. Конечно, религиозные деятели поощрялись бы. Зато другие зажимались. И мы бы получили те же яйца, но вид сбоку. Разумеется, подобного рода гадания спекулятивны. Но тут ничего не поделать: повторить тот эксперимент с немного другими условиями, чтобы победили белые, невозможно. Поэтому и мне, и тебе остаётся только спекулировать на эту тему. Но моя спекуляция представляется мне более обоснованной. Впрочем, тебе всё может представляться ровно наоборот.