История изменений

Диар Альфочка,

...
Торжествующий дискурс феминизма и политкорректности предполагал не навязывание обществу программы социальных изменений, а утверждение определенной культуры и практик общественного поведения, своего рода символических кодов, без знания и принятия которых вы просто не можете претендо­вать на лидирующие роли в обществе. Таким образом, с одной стороны, теснили старую элиту, заставляя ее принимать новые правила, а с другой — отсекали неполиткорректную массу обы­ вателей, условия повседневной жизни которых просто непо­зволяют постоянно оглядываться на требования политкоррект­ности.

Для подобного дискурсивного кода принципиально важно, что сколько бы он ни пропагандировался, остается значитель­ная масса людей, по тем или иным причинам неспособная со­блюдать диктуемые правила. Соответственно, борьба за пере­довой дискурс становится перманентной и превращается в постоянное содержание политической жизни, вытесняя другие вопросы.

Понемногу контроль за кадровой политикой на всех уров­нях — от капиталистических компаний до леворадикальных организаций — все более монополизировался одним и тем же социокультурным слоем. Только носители и знатоки правильного дискурса могут быть публично признанными лидерами мнений в журналистике, только они становятся ключевыми активистами в политических организациях. Принципиальным требованием политкорректного дискурса, объединившего ле­вых с продвинутой либеральной буржуазией, явился разрыв с исторической культурой и традициями рабочего класса под предлогом, что они являются патриархальными и мачистскими. Причем относится это в равной степени ко всем носите­лям данной культуры, как мужчинам, так и к женщинам. Даже в профсоюзах происходило постепенное оттеснение носителей традиционной пролетарской культуры «синих воротничков» (blue collar culture) от руководства. В политических организаци­ях на левом фланге процесс пошел еще дальше, приведя к после­довательному и сознательному вытеснению рабочих (кроме тех немногих, кто готов был мимикрировать под культурные нор­мы либерального среднего класса). Неудивительно, что многие фрустрированые пролетарии в конечном счете нашли свое ме­сто среди сторонников правого популизма.

понимаешь в чем дело, со стороны общая картина лучше видна, чем изнутри. Может быть, вкинешь в своих этих коммунити хорошую книжечку?

Диар Альфочка,

...
Торжествующий дискурс феминизма и политкорректности предполагал не навязывание обществу программы социальных изменений, а утверждение определенной культуры и практик общественного поведения, своего рода символических кодов, без знания и принятия которых вы просто не можете претендо­вать на лидирующие роли в обществе. Таким образом, с одной стороны, теснили старую элиту, заставляя ее принимать новые правила, а с другой — отсекали неполиткорректную массу обы­ вателей, условия повседневной жизни которых просто непо­зволяют постоянно оглядываться на требования политкоррект­ности.

Для подобного дискурсивного кода принципиально важно, что сколько бы он ни пропагандировался, остается значитель­ная масса людей, по тем или иным причинам неспособная со­блюдать диктуемые правила. Соответственно, борьба за пере­довой дискурс становится перманентной и превращается в постоянное содержание политической жизни, вытесняя другие вопросы.

Понемногу контроль за кадровой политикой на всех уров­нях — от капиталистических компаний до леворадикальных организаций — все более монополизировался одним и тем же социокультурным слоем. Только носители и знатоки правильного дискурса могут быть публично признанными лидерами мнений в журналистике, только они становятся ключевыми активистами в политических организациях. Принципиальным требованием политкорректного дискурса, объединившего ле­вых с продвинутой либеральной буржуазией, явился разрыв с исторической культурой и традициями рабочего класса под предлогом, что они являются патриархальными и мачистскими. Причем относится это в равной степени ко всем носите­лям данной культуры, как мужчинам, так и к женщинам. Даже в профсоюзах происходило постепенное оттеснение носителей традиционной пролетарской культуры «синих воротничков» (blue collar culture) от руководства. В политических организаци­ях на левом фланге процесс пошел еще дальше, приведя к после­довательному и сознательному вытеснению рабочих (кроме тех немногих, кто готов был мимикрировать под культурные нор­мы либерального среднего класса). Неудивительно, что многие фрустрированые пролетарии в конечном счете нашли свое ме­сто среди сторонников правого популизма.

понимаешь в чем дело, со стороны общая картина лучше видна, чем изнутри. Может быть? вкинешь в своих этих коммунити хорошую книжечку?

Диар Альфочка,

...
Торжествующий дискурс феминизма и политкорректности предполагал не навязывание обществу программы социальных изменений, а утверждение определенной культуры и практик общественного поведения, своего рода символических кодов, без знания и принятия которых вы просто не можете претендо­вать на лидирующие роли в обществе. Таким образом, с одной стороны, теснили старую элиту, заставляя ее принимать новые правила, а с другой — отсекали неполиткорректную массу обы­ вателей, условия повседневной жизни которых просто непо­зволяют постоянно оглядываться на требования политкоррект­ности.

Для подобного дискурсивного кода принципиально важно, что сколько бы он ни пропагандировался, остается значитель­ная масса людей, по тем или иным причинам неспособная со­блюдать диктуемые правила. Соответственно, борьба за пере­довой дискурс становится перманентной и превращается в постоянное содержание политической жизни, вытесняя другие вопросы.

Понемногу контроль за кадровой политикой на всех уров­нях — от капиталистических компаний до леворадикальных организаций — все более монополизировался одним и тем же социокультурным слоем. Только носители и знатоки правильного дискурса могут быть публично признанными лидерами мнений в журналистике, только они становятся ключевыми активистами в политических организациях. Принципиальным требованием политкорректного дискурса, объединившего ле­вых с продвинутой либеральной буржуазией, явился разрыв с исторической культурой и традициями рабочего класса под предлогом, что они являются патриархальными и мачистскими. Причем относится это в равной степени ко всем носите­лям данной культуры, как мужчинам, так и к женщинам. Даже в профсоюзах происходило постепенное оттеснение носителей традиционной пролетарской культуры «синих воротничков» (blue collar culture) от руководства. В политических организаци­ях на левом фланге процесс пошел еще дальше, приведя к после­довательному и сознательному вытеснению рабочих (кроме тех немногих, кто готов был мимикрировать под культурные нор­мы либерального среднего класса). Неудивительно, что многие фрустрированые пролетарии в конечном счете нашли свое ме­сто среди сторонников правого популизма.

понимаешь в чем дело, со стороны общая картина лучше видна, чем изнутри. Может быть вкинешь в своих этих коммунити хорошую книжечку?