История изменений

Если говорить в более ООП-шной терминологии, то все дело в сложности поведения объекта. Какое у этого объекта количество состояний и как эти состояния можно «сжать» в автомат или машину Тьюринга. Для некоторых существительных такое сжатие найти легко. А вот по теореме о несжимаемости строк, большинство объектов реального мира сложны в колмогоровском смысле, т.е. для них не существует компактных описаний. Мы о них можем легко говорить, потому что у нас в голове охренельярды ячеек памяти. И мы легко друг-друга понимаем, потому что модели близкие. А вот вытащить эту модель из головы и поместить в машину будет нетривиальной задачей.

По этой же причине не существует «идеального» языка программирования, на котором все программы будут просты и понятны. Объекты реального мира сложны (длинные несжимаемые строки), и они будут сложны на любом языке программирования. Пытаться найти такой иделаьный язык — пустая трата времени.

Поэтому я, например, улучшаю используемость С++ путем улучшения тулинга — перекладываения описательной сложности с человека на машину. Именно это, например, сделало Java тем, что она есть.

Если говорить в более ООП-шной терминологии, то все дело в сложности поведения объекта. Какое у этого объекта количество состояний и как эти состояния можно «сжать» в автомат или машину Тьюринга. Для некоторых существительных такое сжатие найти легко. А вот по теореме о несжимаемости строк, большинство объектов реального мира сложны в колмогоровском смысле, т.е. для них не существует компактных описаний.

По этой же причине не существует «идеального» языка программирования, на котором все программы будут просты и понятны. Объекты реального мира сложны (длинные несжимаемые строки), и они будут сложны на любом языке программирования. Пытаться найти такой иделаьный язык — пустая трата времени.

Поэтому я, например, улучшаю используемость С++ путем улучшения тулинга — перекладываения описательной сложности с человека на машину. Именно это, например, сделало Java тем, что она есть.