Читаю «Хлеб и волю», и в главе «Наши богатства» отчётливо прослеживается неявная отсылка к СПО:
А между тем в течение ряда веков, прожитых человечеством, случилось так, что все, что дает человеку возможность производить и увеличивать свою производительную силу, было захвачено небольшой горстью людей. Мы расскажем, может быть, когда-нибудь, как именно это произошло; теперь же для нас достаточно указать на этот факт и обсудить его последствия. В настоящее время земля, получающая свою ценность именно от потребностей все растущего населения, принадлежит меньшинству, которое может помешать, и в самом деле мешает народу ее обрабатывать или же не дает ему обрабатывать ее соответственно современным требованиям. Копи, представляющие собою труд нескольких поколений и потому только и имеющие ценность, что кругом их кипит промышленность и ютится густое население, точно так же принадлежат нескольким человекам; и эти несколько человек ограничивают количество добываемого угля или даже совершенно прекращают его добывание, если они найдут нужным поднять продажную цену угля или им встретится случай поместить свои капиталы более выгодным образом. Машины точно так же составляют собственность немногих, и даже тогда, когда данная машина представляет собою бесспорно сумму усовершенствований, внесенных в первобытный инструмент тремя поколениями рабочих, она все-таки принадлежит нескольким хозяевам. Если бы внуки изобретателя, построившего сто лет тому назад паровую машину для тканья кружев, явились теперь в Базель или Ноттингем и предъявили свои права на нее, им бы ответили: «Убирайтесь вон! Эта машина вам не принадлежит!» А если бы они захотели взять ее силой, их разогнали бы картечью.
Очевидно, что средства производства в данном случае — софт, а захватчики — проприетарщики, целью которых является (тащемта, главной целью проприетарщиков являются деньги, а нижеследующее вытекает из этого) лишить людей возможности трудиться свободно, требуя за право на труд деньги (учитывая нарастающую тенденцию (пример — Adobe) на подписки, аналогию становится ещ точнее).
Этим можно объяснить и малую распространённость (относительно [остального] софта) свободы в сфере видеоигр и развлекательной информации в частности, и, согласно учению Кропоткина, это, впрочем, не критично: средства производства (и сопутствующие им вещи) важнее.
Но, однако, среди не-софта выделяется одна категория информации — нетехническая, то бишь образовательная, и в «Хлебе и воле» есть слова и на эту тему:
Образование становится привилегией ничтожного меньшинства. Можно ли, в самом деле, говорить об образовании для всех, если сын рабочего должен в тринадцать лет уже спускаться в рудники или помогать отцу в полевых работах! Можно ли говорить об учении рабочему, который возвращается домой вечером, разбитый целым днем каторжного, почти всегда отупляющего труда.Истощение жизненных сил (необходимых на обучение так же, как и на труд) не совсем пересекается с проблемой (несвободностью) современной образовательной информации, но в остальном, посыл таков: возможность свободно обучаться важна, возможно, важна не менее, чем возможность свободно трудиться.
Такие дела.
