Вспомнилась книжка

В художественном смысле ne очень. Плюс лажа вроде психоволн через "гиперпространство", и деревья как передающая антенна для них . Высосано из пальца, можно было круче закрутить и технически грамотно.

А так неприкрытая сатира на совок.

Насколько я понимаю, техническая достоверность и не ставилась задачей. Более наворочено (и в техническом плане) продолжение - "Тогда придите и рассудим".

Насчет совка - там больше о вопросах взаимонепонимания людей, а с этим, со времен совка, ситуация не улучшилась.

Пародией на совок можно назвать более раннюю его работу - "дверь с той стороны", но ее я-бы советовать не решился, она как раз более принадлежит своему времени.

В этой книге немного другое отношение, чем в современной крутой фантастике с километрами трупов.

Не про кол-во трупов речь. Сюжет несколько искусственный,-- такое читательско-дилетантское imho.

Про понимание:

Стояли звери У запертой двери. В них стреляли, Они умирали

(C) не знаю кто.

PS: за ссылку спасибо.

Там еще было неявное предупреждение совкам: не гонитесь за повышением материального "уровня" раньше времени, иначе не выживете во враждебном мире. Что и произошло с СССР.

> Стояли звери У запертой двери. В них стреляли, Они умирали


Лев Абалкин был еще жив. Пальцы его правой руки бессильно и упрямо
скребли по полу, словно пытались дотянуться до лежащего в сантиметре от них
серого диска детонатора. Со знаком в виде то ли стилизованной буквы "ж", то
ли японского иероглифа "сандзю".
Я шагнул к Абалкину и опустился возле него на корточки (Экселенц
каркнул мне что-то предостерегающее). Абалкин стеклянными глазами смотрел в
потолок. Лицо его было покрыто давешними серыми пятнами, рот окровавлен. Я
потрогал его за плечо. Окровавленный рот шевельнулся и он проговорил:
-- Стояли звери около двери...
-- Лева, -- позвал я.
-- Стояли звери около двери, -- повторил он настойчиво. -- Стояли
звери...
И тогда Майя Тойвовна Глумова закричала.



Ноябрь 1978 -- апрель 1979 года. Москва.

Это - немного про другое. Противопоставление личности и общества.

У Михайлова-же про то как мы слышим самих себя, не понимая что другой может что-то говорить и другого можно тоже слышать.