Ровно 10 лет назад создана учётная запись 
bodqhrohro. 7:40, однако… символично.
И в эту знаменательную дату, пожалуй, стоит наконец уйти. Наконец, в который раз, надеюсь, навсегда. Вслед за Shaman007, Korchevatel и rebforce, например. (Для особо понятливых: не куда, а откуда.) Я вообще не понимаю, что тут делаю до сих пор и зачем. Всё равно ЛОР в текущем виде обречён по не зависящим от администрации причинам (фактически, он уже мёртв, ведь ЛОР без анонимуса — не ЛОР).
ЛОР уже очень давно (фактически — ещё со времён бана той первой учётки) не соответствует моим убеждениям. Зачем я упорно грызу кактус и продолжаю унижаться, прогибаясь под совершенно чуждые порядки — непонятно. Особенно ярко эта пропасть неприятия и непонимания проявлена в 2015-м году, когда вполне безобидным с точки зрения моей и единомышленников (мудаков, ага) действием (а посему, заметьте, совершённым из-под основной, а не временной, учётки!) вызвана совершенно неожиданная реакция. Реакция, которая отражает фундаментальную разницу в мировосприятии, хорошо описанную одним фантастом в своё время. Тогда ещё не столь очевидную, но собиравшуюся годами по кусочкам, как паззл.
Облачившись в скафандр, с усилителем на голове, я потихоньку вошел в пещеру. Мислик лежал ко мне “спиной”. Не отходя далеко от двери, я включил усилитель.
В то же мгновение меня захлестнула волна отчаяния, идущего извне, – отчаяния мислика: такое страшное ощущение затерянности и одиночества, что я едва не закричал! Значит, это существо, не имеющее ни чувств, ни разума в нашем смысле слова, способно страдать! Но, как ни парадоксально, существо это, столь отличное от нас, показалось мне еще ужаснее именно этой своей близостью. Не в силах более выдержать, я отключил усилитель.
– Ну, что? – спросил Ассза.
– Он страдает, – ответил я, потрясенный.
– Внимание! Мислик пробуждается!
Да, мислик задвигался. Как в прошлый раз, он медленно полз прямо на меня. Я опять включил усилитель. Но теперь вместо страдания навстречу мне струился поток ненависти, холодной, дьявольской, всепоглощающей ненависти! Мислик был уже близко. Я схватился за тепловой пистолет. Он замер, и поток ненависти стал еще яростнее: я ощущал его почти физически, как леденящую вязкую струю. Тогда в свою очередь я начал передавать.
“Металлический мой собрат! – думал я. – Я не желаю тебе зла. Зачем вы и иссы уничтожаете друг друга? Почему уничтожение должно быть законом Вселенной? Почему один род должен истреблять другой род, почему господство одних несет смерть другим? У меня нет к тебе ненависти, странное существо. Видишь? Я прячу оружие в кобуру!”
Вряд ли он меня понял. Но по мере того как я передавал, ненависть его уменьшалась, отходила на задний план, уступая место удивлению, но не угасала. Мислик не шевелился.
Вспомнив утверждения философов о том, что законы математики должны быть едины для всей Вселенной, – кстати, иссы, насколько мне помнится, говорят то же самое, – я начал думать о квадратах, прямоугольниках, треугольниках, кругах. Сначала я ощутил еще более сильную волну удивления, затем на меня хлынул поток образов: мислик отвечал! Увы, вскоре я убедился, что между нами нет и не может быть ничего общего, что никакое взаимопонимание невозможно. Образы были расплывчаты, как ускользающие сны. Порой мне казалось, что я улавливаю странные фигуры иного мира, где существует более трех измерений, или мира совсем не понятных для нас измерений. Но едва я начинал их осмысливать, как они исчезали, оставалось только горькое сожаление о том, что я не в силах преодолеть незримую преграду, отделяющую меня от этих построений, совершенно чуждых нашему разуму. Я сделал последнюю попытку и начал думать о числах. Результат был тот же. В ответ я уловил нечто абсолютно непередаваемое, непостижимое, разделенное промежутками, когда всякая связь прерывалась. Я попробовал общие образы, но ни один не вызвал ответа, даже образ звезды, сияющей в черном небе. Видимо свет в нашем понимании был ему чужд и недоступен. Тогда я прекратил свои тщетные попытки. Наверное, мислик уловил мою печаль, потому что в ответ опять послал волну отчаяния и ужасающего бессилия, которое полностью заглушило ненависть. Он уполз к дальней стене, так и не испустив своего смертоносного излучения.
Теперь, что бы ни говорили иные философы, я знаю: только страх и печаль одинаковы во всей Вселенной, и, наоборот, дважды два – далеко не всегда четыре. Было что-то трагическое в этой невозможности обменяться самыми простыми мыслями, в то время как самые сложные чувства сразу становились понятными.
Я поднялся в лабораторию и сообщил о своих мизерных успехах. Иссов это особенно не огорчило. Для них мислик – порождение Ночи, существо ненавистное, исконный враг, и весь опыт интересовал их с чисто научной точки зрения. Другое дело я: до сих пор жалею, что не смог не то чтобы понять, но хотя бы отдаленно уловить, для чего и чем живут эти странные создания.
Вот так, силами администрации, умышленно склеивающей несовместимое синей изолентой, и происходит годами обмен «общими законами Вселенной» на сием ресурсе, путём упорного отфильтровывания всего «лишнего», что несёт раздор. Но от заметания под ковёр стена непонимания не перестаёт расти, и приходит время, когда даже эти простые и чёткие понятия перестают восприниматься одинаково и взаимопонимаемо. Даже вроде как от единого по всему миру линукса отпочковывается какой-то «русский линукс». Подход безнадёжен.
И теперь, пытаясь сохранить осколки некогда могущественного сообщества, несмотря на то, что его рвёт уже с силой отталкивания одинаковых полюсов неодимовых магнитов — администрация объявляет: мы, мол, не при делах, дружбажвачка, ЛОР должен пережить эти времена. Но это так не работает. Ввиду всё того же фундаментальной отличия в мышлении у одной из сторон, согласно которому, беречь задницу условного maxcom от внимания сверху — важнее всего, даже важнее устранения причины, по которой эту задницу, собственно, надо беречь. Условного — потому что такие maxcom’ы повсюду: всякого более-менее влиятельного человека на своём тяжко выборенном месте тяготит груз ответственности за подопечных, которые открывают простор для манипуляция сверху. Так работает система: разделяй и властвуй. Множество ячеек общества, объединённых принципом «не рыпайся, а то накажут» — ещё не общество.
Те, кто готовы пожертвовать насущной свободой ради малой толики временной безопасности, не достойны ни свободы, ни безопасности.
| Бенджамин Франклин |
Пожалуй, если я просто разлогинюсь (чего мною никогда доселе не сделано до бана), то будет лень залогиниваться вновь. Но лучше, конечно, если меня заморозят до востребования. И надеюсь, что этого востребования больше не будет. Ну хоть в этот-то раз.
