http://esr.ibiblio.org/?p=556#more-556
<Ъ>
Я потратил много времени на написание аргументов, почему open source — отличная идея и каждый должен практиковать этот подход. Факты говорят, что получается у меня неплохо. Этого «неплохо» я достиг с помощью стратегии рациональной, технической аргументации, делающей упор на максимальную практичность, явно отвергая любые нормативные или морализаторские намерения.
В то время, как меня устраивают результаты, достигнутые с помощью такой стратегии, в мире есть люди, считающие, что могут убедить мне дать второй шанс проприетарному ПО, делая собственные рациональные, с упором на практичность, аргументы. Один из моих постоянных комментаторов написал: «Эрик, может, все-таки взглянешь еще раз на Windows, MSDN и их инструменты разработчика, только без предубеждений? Они в самом деле лучше, чем то, что есть для Linux в данном плане».
Так вот, этого не будет. Никогда. А факт, что кто-то может мне такое сказать, и хотя бы наносекунду верить в то, что от меня можно дождаться другого ответа, означает, что мне нужно кое-что объяснить во всеуслышанье: почему я ненавижу проприетарное ПО.
Точнее, я ненавижу систему, по которой проприетарное ПО изготовляется. Не на кустарном уровне; я защищал право программистов издавать свой труд хоть бы и под проприетарными лицензиями, потому как считаю, что раз уж программист намерен написать программу и продавать ее, то это ни мое, ни чье-либо еще, кроме покупателя, дело, на каких условиях он ее будет продавать.
Нет. Что я ненавижу, так это то, что левоориентированные называют бездушными корпоративными машинами. В отличие от них, я спокоен по отношению к бездушным корпоративным машинам вообще; в отношении вас они душки в сравнении с тем, до чего опускаются правительства. Но моя ненависть направлена на то, что случается, когда менеджмент программирования отрывается от исскуства программирования.
И, да, эмоциональное «ненавидеть» здесь вполне уместно, в противовес всем прохладным и до мозга костей рациональным причинам, по которым мне нравится open source. Это не отвращение в духе возвышенного идеализма, как у Ричарда Столлмана — это горькая до зубовного скрипа, личная ненависть. Я не моралист, и не ратую за то, чтобы все разделяли мою точку зрения под угрозой проклятия. Все же я напишу о своих чувствах, чтобы указывать сюда любому идиоту, который напишет мне еще что-либо подобное о проприетарном ПО.
Начну я нарочито мелодраматично, потом объясню это. Когда мне говорят, что я должен дать справедливую техническую оценку проприетарному ПО, потому что у него такие хорошие фичи, на самом деле это звучит, как «посмотри, как красиво блестят эти наручники!» в адрес того, кто помнит, что такое быть рабом.
С 1979 по 1985 года, а потом немного в 1988–1989 гг., я был компонентом производственной системы проприетарного ПО. В том мире, обычным опытом работающего программиста было принуждение к использованию негодных инструментов по политическим причинам, а еще идиотские спецификации и невозможные дедлайны. Это как жить в стране Дильберта, только без иронии. Это значит исходить кровавым потом, чтобы сделать что-то здравое, лишь затем, что это выбросят, совратят или похоронят люди, которые даже под дулом автомата не сумеют сочинить ни строчки кода.
Если программирование вам нравится, то попытки сделать что-либо, чем можно гордиться, в такой ситуации приведут только к стрессу. Вы знаете, что можете делать лучше, только бы вам дали свободно дышать. Но на нормальную работу никогда нет времени, и всегда над вами висит тупейшая идея от отдела маркетинга, которую никто так и не будет использовать, но которая так круто смотрится в чеклисте. Длинные дни, длинные ночи, и в конце концов какому-то мудаку в костюме принадлежит вся ваша работа, все детища вашего ума, в какой-то мере — часть вас.
И знаете, что? В сравнении, мне еще повезло, и я это знаю. У моих сверстников боссы были еще хуже, они были в самом деле некомпентны или злы. Мои были еще не настолько плохими, если посмотреть. И все мы были закованы в систему производства, которая очень редко поднималась над уровнем говенного кода и говенных результатов из-за логики системы, заключившей нас в рамки дисфункциональных ролей. Я не называю ни людей, ни компании, потому что в этой дисфункции, в силу причин страшных, но неотвергаемых, никто не виноват.
Некоторые из нас, я в том числе, мечтали о полностью «свободных» окружениях ПО еще перед возникновением FSF, и не по абстрактным моральным причинам, или из-за какой-либо отдаленной социальной проблемы, а потому, что условия нашего ремесла были для нас непереносимыми. Мы задыхались, нас превратили в бесчувственные винтики, приученные повторяемой болью к тому, что мы не должны заботиться о нашем исскустве, ибо заботиться о нем — значит проиграть.
Мудакам и приспособленцам везло. А весь удар приходился по тем моим сверстникам, которые были по-настоящему талантливы и умны. Все мы были молоды, податливы и услужливы; после того, как я оттуда выбрался, мне понадобились годы, чтобы понять, что у меня было полное право злиться по поводу того, как мной пользовались, а многие из моих коллег так никогда этого и не поняли вообще.
Да, в пользу open source я написал много интеллектуальных аргументов. Они и правдивы, и достаточны. А теперь послушайте и эмоциональный подтекст — что лично во мне разжигает огонь, когда я привожу эти аргументы. Вот что это: никто, никогда снова, не должен жрать это говно. Никогда! Если надо отобрать контроль над ремеслом у мудаков при галстуках, значит — надо. Если надо раздолбать к песьим чертям всю систему производства, значит, давно бы пора.
У меня есть все обычные для поклонников open source причины отказываться иметь что-либо общее с Microsoft или любыми другими проприетарными инструментами. Я не верю в их надежность, не хочу зависеть от одного поставщика, не хочу запирать свои данные в закрытые форматы, отказываюсь писать на некросплатформенных языках... и так далее. Это рациональные причины, и у меня к ним есть рациональная гибкость. На этом уровне возможно в принципе, что меня убедят в крутых фичах и выигрышном соотношении стоимость-полезность. Или даже хватит, что кто-то даст мне достаточного размера кучу денег — скажем, достаточно, чтобы финансировать космическую программу, которая происходила бы в крепости джеймсбондовского супершпионского стиля на моем собственном острове в Карибском море.
Но все это не имеет значения. Потому что есть эмоциональное место, которое я не разменяю ни на что, и в нем есть внутренняя, кипящая ненависть к производственной системе, примером которой является Microsoft. Я отказываюсь поддерживать ее любым способом, как красиво бы не выглядели ее продукты в глазах других людей. Я не буду помогать делать этой корпорации с молодыми, податливыми, невинными программистами сегодня и завтра то, что было сделано мне и моим сверстникам.
Потому что мои шрамы болят и через двадцать лет.
</Ъ>
